Полезный Груз - Страница 99

К оглавлению

– Скажите, когда вы видели вашу дочь … вашу приемную дочь … последний раз? – спросил Муравьев.

– Четыре дня назад.

– Утром? Вечером?

– Утром. Она уходила на работу. Я лежал дома с гриппом.

– Ничего странного в ее поведении не заметили?

– Нет.

– У нее был врожденный порок сердца?

Священник странно посмотрел на Муравьева.

– Был. Лечили. Проблем нет.

Муравьев кивнул, что-то записал, и задал следующий вопрос:

– У нее есть постоянный любовник?

Поп поморщился, поставил чашку на блюдце, и мрачно посмотрел на Муравьева.

– Есть версии … – сказал Муравьев, и остановился.

– Версии, – сказал поп мрачно. – Версии … Послушайте, капитан … вы ведь занимаетесь сыском.

– Да, Петр Алексеевич.

– Вы, правда, не тот, кого мне обещали … не Фонвизин…

– Фонвизин дурак и садист, – возразил Муравьев. – Он только по связи умеет болтать целый день. Его до сих пор не уволили потому, что документация у него всегда в порядке. Показываем его приезжим сыщикам, как музейный экспонат.

Поп перевел взгляд на Пиночета.

– Про вас, Варвара, я ничего не знаю, кроме того, возможно, что работаете вы вовсе не в полиции.

Пиночет насупилась.

– Но я не против вашего присутствия, – добавил поп.

– Благодарю за милость, батюшка, – сказала Пиночет.

– Нет, пожалуйста, Петр Алексеевич, и только. Батюшкой я позволяю называть себя только прихожанам, и то не всем. Ну так вот, капитан, вы работаете в сыске, и следовательно у вас логический склад ума. Так?

– Да.

– Вы видели фотографию моей дочери?

– Да.

– Что же вы мне голову морочите?

– Вовсе нет, я…

– Дочь моя вовсе не миловидна. Помимо этого, у нее не всегда хорошо с соображением. Бухгалтерию она разбирает запросто, даже, я бы сказал, экспертом является по этой части, или вообще гением, не знаю. Мне так говорили. А когда дело касается всего остального, увы, она не очень … не очень умна, скажем так. То есть вообще дура. Если уж на то пошло.

– Почему ж, – возразил Муравьев, – разные бывают…

– Пожалуйста, не нужно, – велел поп. – Свою дочь я неплохо знаю, сам воспитывал. Любовника у нее быть не могло до самого последнего времени. Она не старая дева, но ни одного романа у нее … Женщины, имеющие любовников, так не выглядят, у них взгляд другой. Дочь моя неприметна, ненавязчива, нерешительна, и скромна.

– Понимаю, Петр Алексеевич. Я хотел лишь…

– Поэтому то, что произошло сегодня утром, очень странно. Очень-очень странно. Вы меня слушаете, капитан?

– Слушаю очень внимательно.

– Сегодня утром мне нанесли неожиданный визит, связанный с пропажей Елизаветы, и я до сих пор не знаю, что мне об этом думать, и что предпринимать.

– Что за визит? – спросил Муравьев.

Проханов пригубил чай, поставил чашку на блюдце а блюдце на стол, и некоторое время молчал. И Муравьев молчал. И Пиночет молчала. И тогда Проханов сказал:

– Ко мне пришел мужчина лет двадцати пяти или чуть старше. И провел у меня два часа. Сперва заверил меня, что у него есть новости о моей дочери, а потом говорил странные вещи.

– Какие, например?

– Он сказал, что взял мою дочь под опеку, и что она жива, здорова, и ей ничего не грозит. Сказал, что спрятал ее в надежном месте. Сказал, что ему нужна подруга жизни, и что моя дочь как раз подходит на эту роль.

– Вот ведь сволочь … – пробормотал Муравьев.

– Простите, как?

– Нет, ничего, это я так, – сказал Муравьев. – Вы продолжайте, пожалуйста. Он сказал, что ему нужна подруга жизни. Подруга жизни, надо же … пустяки! … скотина … да. Не означает ли это, что он ее похитил?

– Вы его знаете, капитан?

– Кого?

– Моего давешнего визитера.

– Нет, не знаю. Простите меня, Петр Алексеевич. Со мною бывает, я иногда сбиваюсь с мысли. Значит визитер, судя по всему, похитил вашу дочь? Так?

Петр Алексеевич вздохнул и ответил:

– Нет.

– Нет?

– Он сказал, что спас ей жизнь, и скрывает ее от убийц.

– Вы ему поверили?

– Он предъявил доказательства.

– Какие?

– Записку и кое-что еще.

– Записку он оставил у вас?

– Да.

– Позвольте взглянуть.

– Да, пожалуйста.

Открыв ящик стола, Петр Алексеевич вытащил листок бумаги. Муравьев достал из бокового кармана куртки латексную перчатку.

«Папа, не волнуйся. Верь всему, что этот человек тебе скажет. Возможно мы больше никогда не увидимся, но я буду связываться с тобой время от времени. Лиза».

Муравьев, увидев, что Пиночет тянется к записке, показал ее, записку, с руки, не отдавая.

– Это ее почерк? – спросила Пиночет.

– Да. Сегодня мало кто так пишет, – заметил Петр Алексеевич.

– Как – так?

– Вот так. Каллиграфии я ее учил сам.

– Хорошо, – сказал Муравьев. – Можно мы ее заберем? На экспертизу.

– Можно. Все-таки мне обещали, что придет капитан Фонвизин…

Доставая из кармана прозрачный пакет – для записки – Муравьев ответил несколько рассеянным голосом:

– Фонвизин просто мелкий подхалим и дебил. Ни одного успешного дела, но на все вечеринки начальства ходит, на дочери большого чина женат. Петр Алексеевич, вы сказали, что у вас есть еще доказательства.

– Я бы не назвал это доказательством. – Петр Алексеевич еще немного подумал. – Я видел то, что я видел. Но вы скорее всего мне не поверите.

– Я вас слушаю, Петр Алексеевич.

Оказалось, неожиданный гость не просто пообещал оберегать поповскую дочь, но и продемонстрировал некоторые свои умения в области защиты подопечных от опасности. Например, он попросил попа зажечь зажигалку для трубки и держать ее зажженной, а сверху поместил свою ладонь, а затем тыльную сторону руки, и держал так больше минуты, спокойно глядя перед собой, без напряжения.