Полезный Груз - Страница 24

– Да. Там шумно очень.

– А связь?

– Нет. Говорят тебе – нет нигде связи.

– Нужно чинить.

Грейви втиснулся в центральное кресло и затосковал.

– Правильно, – сказала Юридиси. – Нет времени. Сделаем, как нам велели, а потом…

– Тебя кто-то в капитаны назначил? – спросил Грейвз мрачно. – Такое событие. Шампанским, наверно, увлажнили, паштет из гусиной печенки поднесли.

– По необходимости принимаю решения, – сухо ответила Юридиси.

– Почему именно ты?

– Потому что я единственная, кому не все равно.

– Мне тоже не все равно.

– И мне тоже, – заметила Кларетт, ерзая и менструируя в кресло, и ужасно обиделась.

– Вот, вот. Посмотрите друг на друга. Вот поэтому.

– Можно также сходить в перчаточник … – начал Грейви.

– Сходи, – предложила Юридиси.

Грейви пожал плечами.

– Так вот, – Юридиси с некоторым напряжением поймала предыдущую мысль. – Сделаем, как велели, а потом займемся – ты, Грейви, займешься связью, а душка Кларетт напялит бальное платье и полезет в бесконечность – монтировать тросы.

– Почему я?

– Потому что в связи ты ничего не понимаешь, сколько тебе не объясняй, а инструмент в руках держать почему-то умеешь.

– А почему не ты?

– Потому что я буду сидеть здесь и координировать ваши никчемные усилия. И если кто-то из нас ошибется, мы либо влепимся в Солнце, как обещал нам Йоганнесбург, либо, как он подразумевал, залетим в касп без тормозов.

***

Душевая находилась в конце циркуляра – хотя «конца» у цирклуляра не было, он шел по кругу. Просто в этом месте кончались жилые помещения. Юридиси заперлась в кабинке. Ужасно хотелось есть, но она твердо решила сперва почиститься.

Встав перед «трубой», она скинула куртку и штаны, отворила заборник, макнула щетку, намылила, и тщательно растерла верхнюю часть тела. Затем снова намылила щетку, и растерла нижнюю, и осторожно ладонью прошлась по промежности. Щипало везде. Юридиси терпела, стиснув зубы. Отомкнув «трубу», она вступила в герметический тубус, затворила дверцу, и нажала спуск. Чуть теплые, не очень чистые струи ударили со всех сторон. Фильтр работал плохо, а как его чинить – никто не знал толком. Продувать, разбирать-собирать, менять какие-то части, лупить кувалдой? Юридиси подождала, пока вода не достигнет груди. Присела – вода поднялась до подбородка. Потерла себя тут и там. Включила слив. В считанные секунды вода ушла вниз, к фильтру. Юридиси вышла из тубуса, затворила его, взялась за рычаг механической колонки, и перекачала воду обратно в заборник. Снова зашла в тубус. Снова включила воду. Неприятно пахнущие мыльные струи окатили ее всю, кроме головы. Юридиси не стала дожидаться, пока тубус снова наполнится водой. Выключив подачу и снова нажав слив, она вышла из тубуса, намылила голову кремом, вытащила из настенного ящика бритву, и за три минуты сбрила короткий жесткий ежик с головы. Вытерла голову спиртовыми салфетками. Растерла полотенцем.

Судя по шуму под потолком и в стенах, время ее в душевой истекло. Мощные вентиляторы засасывали воздух вглубь фильтрационных каналов, отделяя влагу. Юридиси смахнула пену, состриженные волосы – и все, с чем пена и состриженные волосы смешались, с пылью, с отмершими клетками кожи, со спиртовыми салфетками – в «канистру». «Канистра» издала глубокий булькающий звук и тут же начала все принятое в себя шумно перерабатывать. Также над головой включился аппарат, который по идее должен был отделять углдерод от кислорода, и возвращать кислород в атмосферный наполнитель душевой – но не отделял и не возвращал. Строго говоря, его нужно было либо чинить, либо отключать во имя экономии энергетических ресурсов. Но ни у кого руки не доходили.

По соседству с душевой находилась кладовая. Выйдя голой в циркуляр, Юридиси толкнула дверь, бросила в бадью свою очень грязную пижаму, а из соседней бадьи вытащила «чистое» – такую же пижаму, но «обработанную». Обработана пижама была неважно, красовались на ней жирные пятна, черная полоса с внутренней стороны воротника, и прочая, и прочая, и остаточный запах пота пробивался через резкий запах хлорки. Не надевая пижаму, Юридиси направилась в кафетерий – помещение не многим просторнее кают.

Бортовой компьютер высчитывал рацион в зависимости от планируемой длительности путешествия. Порция оказалась больше, чем вчера. Очевидно смене курса сопутствовала переоценка компьютером материальных ценностей на борту. Юридиси вскрыла все консервы – банки из легких сплавов, тюбики из сверхтонкой и сверхпрочной пластмассы – и жадно стала питаться. Едой это назвать было никак нельзя. Содержимое консервов не отличалось вкусовыми качествами – никакими, и ничем не пахло. И выглядело – никак. Месиво и месиво. Гарантированная сохранность – пятнадцать лет, на пять лет меньше, чем «рекордные» пайки американской армии в пятидесятых годах двадцатого века. Кажется. Впрочем, кто их, американцев, знает. Может, наврали, может, несъедобно все. А это – съедобно, но не очень. Но сегодня все по-другому. Юридиси с аппетитом проглотила предоставленное. После этого она отсчитала себе порцию витаминов, две таблетки тридцатипроцентного антидепрессанта, и выпила литр отвратительной, вязкой, ржавой на вкус воды, не боясь, что ее вырвет. Приняла таблетку «содействия», чтобы все, что внутри, переварилось с максимальной пользой.

Понюхала пижаму. Хлоркой пахло меньше, только потом. Надела пижаму.

***

Смена курса не обошлась без приключений – Грейви начал истериковать и сомневаться во всем подряд, в том числе в правомочности теории каспа и компетентности Йоганнесбурга.